Мнения критиков меня не интересуют

Известная поэтесса, один из самых популярных блогеров Рунета Вера Полозкова посетила Самару с презентацией нового диска «Знак неравенства». Перед тем, как выйти на сцену в необычном для себя амплуа, с живыми музыкантами, самая противоречивая и обсуждаемая современная девушка-поэт ответила на вопросы поклонников о своем творчестве, а также отношениях с коллегами по цеху и скептически настроенными критиками.

- Альбом «Знак неравенства» скорее музыкальный, чем литературный. А как вы дальше планируете развиваться творчески?
- Я никогда ничего не планирую. Если бы мне полгода назад сказали, что я поеду на гастроли с диском, я бы долго удивлялась - зачем? Но сейчас нам с ребятами-музыкантами вместе интересно. Эта пластинка мне очень нравится. Хотя я ко всему, что уже доделала, отношусь с легким ужасом. Потому что после того, как заканчиваешь книжку, пластинку или спектакль, и смотришь на все это, кажется - могла бы сделать лучше! Но с этой пластинкой у меня хорошие отношения даже через полгода после её выхода.

- Совсем недавно в Самару приезжал поэт Дмитрий Быков. И на вопрос о своем отношении к вам он ответил, что вас невозможно читать и что вас «заносит»...
- Он меня ненавидит! Как глубоко, тяжело, непоправимо занесло уже самого Дмитрия Львовича, обсуждать здесь не будем. Я ужасно люблю его как поэта, которым он был 10 лет назад. Но то, что происходит с ним сейчас, вызывает у меня жгучие слезы. Считаю, что мы потеряли его как хорошего литератора.

- Вас очень часто критикуют, многие утверждают: Полозкова - не поэт. Задевает?
- Прошло уже года три с того момента, как меня перестало это трогать. И восемь лет с тех пор, как я впервые услышала о себе нелестный отзыв. Слава богу, организм вырабатывает иммунитет. Раньше такая критика могла меня уничтожить, особенно если исходила она от человека, которого я сама люблю читать. Сейчас рецензии, полные яда, для меня не значат ничего. И даже приятно - видите, не даю им покоя, как хорошо. Если бы я правда была той, кого они описывают, они бы сами никогда в жизни не стали тратить четыре страницы текста на такое ничтожество.

- Вы сами любите кого-то из современных поэтов?
- Массу людей! Очень нравится Федор Сваровский, который написал книжку «Все хотят быть роботами». Он пишет очень крутые сюжетные, футуристические поэмы. Еще Линор Горалик, Марина Степанова, Дана Сидерос, Аля Кудряшева - мой большой друг, питерская поэтесса. А еще есть никому не известная девушка Катя Перченкова, она пишет в Живом Журнале и она прекрасна. Больше всего она боится стать публичным человеком и вряд ли будет когда-нибудь заниматься публичным чтением, ездить на гастроли. Но тексты пишет фантастические.

- Как вы относитесь к тому, что сейчас происходит у нас в стране? У вас есть какое-то мнение или вам все равно?
- Я думаю, не бывает творческих людей, которым все равно. Меня сегодня в одном интервью уже спрашивали о том, что я думаю про Путина и Медведева. И я ответила, что мне эти люди абсолютно не интересны. У них нет вкуса, к сожалению. Тирания должна быть красивой, чтоб прям ужас пробирал! А тут все какое-то медленное, дурацкое, речи им глупые люди пишут, жесты у них непродуманные. Но честно говоря, я не разделяю всеобщего упаднического настроения. Серьезное брожение сейчас происходит в умах. Поэтому нам стоит ожидать чего-то крайне интересного в сюжетном, драматургическом смысле.
 
- А как поживает ваша мама?
- Мама моя ходит на танцы и собирается поехать кататься на горных лыжах. Если учесть, что ей 65 лет, меня берет легкая тревога. Но в целом, прикурить она мне дает до сих пор. До сих пор у неё ко мне масса претензий и обвинений. Но она просила передать привет Самаре. Говорит, у бабушки моей «Самара-городок» всю жизнь была самой любимой песней.

- Как вы пишете, в каком состоянии вам нужно находиться, чтобы творческий процесс пошел?
- Я думаю, многие люди, садившиеся писать стихи, внезапно обнаруживали, что написанный текст принципиально отличается от того, который был задуман изначально. В 9 случаях из 10. Я недавно начала заниматься йогой, и там есть один принцип - чтобы сделать что-то очень сложное, нужно максимально расслабиться. Сила тяжести и твое собственное тело сами сделают за тебя всю работу. Со стихами так же. Не надо пытаться управлять творческим процессом. Нужно быть хорошим приемником, чисто и без помех передавать получаемые сигналы. Тогда и получится что-то хорошее.

- Йогой вы занялись после знаменитой поездки в Индию?
- Нет, в Индии мне вообще было странно, как люди могут этим заниматься - вставать на рассвете и ползти на йогу. Просто сейчас, чтобы справляться с теми задачами, которые мне ставит жизнь, я уже не могу позволить себе вести расхристанный образ жизни, не следить за тем, как сплю, что ем. У меня просто не будет сил. Я совсем бросила пить. Я больше не сплю до двух часов дня. Теперь я просыпаюсь в 8 утра и занимаюсь йогой.

- Вы начинали со стихов в Живом Журнале, а сейчас выступаете на сцене, и люди платят деньги за билеты на ваши концерты. Что-то поменялось внутри вас по отношению к вашему творчеству?
- В какой-то момент уходит та сила, которая в юности заставляет тебя писать по несколько стихов в неделю, потому что не можешь иначе. И это страшный момент. Тебе кажется, что ты никогда уже ничего не напишешь, ты не чувствуешь, что можешь сесть и снова писать две ночи подряд. И начинается история, к которой себя надо приучать, как после автокатастрофы или операции. Нужно заново учиться простым вещам - ходить, дышать, следить за координацией, вырабатывать новое равновесие. И вот сейчас я вырабатываю новое равновесие. Потому что в какой-то момент стало очень тяжело. Сидишь и ждешь, когда тебя снова «ударит», но сила не возвращается. Потому что нужно время. С этим нужно работать. Постоянно читать разную литературу, что-то изучать. Никогда не надо останавливаться. Я очень боюсь остановиться.

- Напоследок, прочитайте какое-нибудь стихотворение, что-нибудь из любимого?
- В книге «Фотосинтез» есть один стишок, который я очень люблю.

И он делается незыблемым, как штатив,
И сосредоточенным, как удав,
Когда приезжает, ее никак не предупредив,
Уезжает, ее ни разу не повидав.
Она чувствует, что он в городе - встроен чип.
Смотрит в рот телефону - ну, кто из нас смельчак.
И все дни до его отъезда она молчит.
И все дни до его отъезда они молчат.
Она думает - вдруг их где-то пересечет.
Примеряет ухмылку, реплику и наряд.
И он тоже, не отдавая себе отчет.
А из поезда пишет: «В купе все лампочки не горят».
И она отвечает:
«Чёрт».